Никто не забыт, ничто не забыто! Этот принцип должен оставаться незыблемым в отношении защитников Отечества всех времён, какие бы новые судьбоносные события ни происходили ныне. Минуло 30 лет с начала контртеррористической операции на Северном Кавказе… Вообразить ли было в пору расцвета СССР, что однажды братские союзные республики станут иностранными государствами и целый ряд из них, включая кровно родственную Украину, недружественными России?!
И что на перевале эпох из XX века в век XXI возникнет реальная угроза отторжения от страны, доставшейся нам как наследие предков, полосы земель от Чёрного моря до Урала?! Можно ли сегодня вообразить, что на месте ныне действующих житниц и здравниц, природных источников ресурсов и туристических маршрутов юга европейской части России мог возникнуть некий враждебный халифат?! Итог многолетней контртеррористической операции на Северном Кавказе, стоивший нашему народу десятки тысяч жизней сограждан, родных и близких, не должен оставаться в забвении как имена тех, кто ценой жизни сохранил территорию страны и обеспечил безопасность южных рубежей от террористической агрессии. Об одном из солдат битвы за единство и безопасность России - наш рассказ .
Напишет ротный писарь бумагу,
Подпишет ту бумагу комбат -
Что честно, не нарушив присягу,
Геройски погиб солдат…
Игорь Анатольевич Пугач родился 10 апреля 1975 года в рабочей семье, в селе Маразлеевка Белгород-Днестровского района Одесской области Советской Украины.
Ничто тогда ещё не предвещало грядущего распада многонациональной страны и последовавших за этим потрясений в экономике, политике, культуре и других «столпах» советской государственности, что привело к возникновению многочисленных военных конфликтов на национальных территориях союзных и автономных республик, входивших в состав СССР.
Эти роковые события и станут причиной гибели первенца семьи Пугач, героя, отдавшего жизнь в бою за целостность и безопасность России и её народа.
Рассказ мамы Игоря, Валентины Александровны:
«Через полгода после рождения Игоря, в ноябре 1975 года, мы с мужем решили переехать жить к моим родителям в посёлок Водогон Любытинского района Новгородской области. В то время в соседней Ленинградской области, на берегу реки Волхов, шла грандиозная стройка города Кириши и промышленных предприятий. Мой муж Анатолий Иванович трудоустроился здесь плотником-бетонщиком в 99-е СМУ 46-го строительного треста.
В 1978 году на улице Пионерской, в доме 2, ему от предприятия дали комнату, и мы с Игорем приехали жить в Кириши. А в сентябре 1978 года у нас родилась дочь Ирина.
На Пионерской планировка жилплощади была рассчитана на проживание шести семей. Общая площадь пользования - длинный коридор, кухня, ванная с туалетом, а личная - каждой семье по комнате.
С местами в детских садиках тогда было трудно. Только за год, как Игорю пойти в школу, удалось устроить наших детей в детский сад. Я же пошла на работу в аптеку, что в доме 25 на улице Мира, и в материальном плане семье нашей жить стало полегче.
Несмотря на вынужденное «домашнее» воспитание до шести лет, Игорь рос общительным ребёнком, в школу пошёл с удовольствием. При школе ходил в кружок по выжиганию. Там вместе с руководителем ребята на заготовленных фанерках рисовали карандашом какой-нибудь эскиз, а затем ученики специальным электрическим прибором прожигали по нанесённым контурам рисунок, который покрывали лаком. В то время у многих в домах такие картинки висели на стенах. Также Игорь посещал кружки по лепке и по рисованию, а позже увлёкся футболом и тренировался на стадионе «Энергетик».
На Пионерской мы прожили десять лет, а в 1988 году мужу на работе предложили в старом фонде, на улице Нефтехимиков, трёхкомнатную квартиру, и мы переехали жить по новому адресу. Сын заканчивал тогда в первой школе шестой класс, а дочь - там же - третий. Он не хотел переводиться в другую школу в новом для нас микрорайоне. Привык к первой, крепко сдружился с одноклассниками, все его друзья жили в этом старом районе города. Но так как ходить из дома на занятия теперь было далеко, следующий учебный год они с сестрой продолжили в седьмой школе.
В футбольный клуб «Энергетик» сын продолжал ходить и однажды на тренировке сломал ногу. Тренер сразу не понял, что у Игоря перелом, подумал, что ушиб, и, не вызвав скорую, отправил его пешим ходом домой. Как Игорёк добирался до дома - это целая эпопея. На следующий день пошли с ним в больницу, а ногу так «разбарабанило», что он и ступать на неё не может! Хорошо, мужчина какой-то на велосипеде проезжал и на багажнике довёз парня до поликлиники. Там сделали рентген, наложили гипс, дали костыли, и где-то около месяца наш футболист в школу не ходил, делал уроки дома. Когда кость срослась, Игорь продолжил играть в футбол, но нога побаливала и занятия спортом пришлось приостановить.
Друзей у сына много было, и мальчишки, и девчонки, в Киришах и в Водогоне. На родину, к бабушке с дедушкой, он часто ездил. Летом на каникулах туда из Ленинграда много ребят приезжало, он с ними сдружился. Драться он не любил, старался все ссоры и конфликты решать словами, а не кулаками.
После девятого класса Игорь пошёл в шестнадцатое ПТУ учиться на слесаря по ремонту технологического оборудования. Практику проходил на НПЗ, но по окончании училища на завод его не взяли. Времена тогда в стране наступили сложные, как теперь говорят, «лихие девяностые». Советский Союз «приказал долго жить». Наша семья пережила эти десять лет очень трудно. Я работала уборщицей на ГРЭС, муж - в горкомхозе, в благоустройстве. Устроиться на работу по специальности Игорю не удавалось, работал какое-то время вместе с отцом, потом в фирме «Румель-Сервис» у Меера Шевелевича Фридмана.
В марте 1993 года военкомат направил его на месяц в город Волхов учиться на водителя. Сын получил водительские права с категорией «С» (грузовые автомашины). Той весной много его ровесников, из числа друзей и знакомых, ушли служить в армию, а ему дали отсрочку до осени.
Вот, как сейчас помню, где-то в первых числах ноября иду в магазин, и он мне навстречу.
Спрашиваю:
- Ты откуда?
- Из военкомата, - отвечает. - Контрольная повестка на десятое ноября…
А накануне, второго ноября, буквально всех его друзей уже к месту службы отправили. На «отвальной» у Игоря одни девчонки были, и только один парень из Санкт-Петербурга, Захар. Он учился в юридическом институте, к службе в армии относился скептически и служить вообще не собирался.
Сначала Игорь попал служить в Москву, и с ним ещё двое киришских, Юра Воронов и Рома Кузнецов. Около месяца они там были, и потом их отправили в учебку ВДВ в Калининградскую область, в Черняховск. В феврале сын позвонил домой и пригласил приехать к нему, к 20-му февраля, на присягу. Поехали мы с дочкой. Приехали, а принятие присяги перенесли на другое время. Но мне командование разрешило встретиться с сыном и забрать его и Юру с Ромой на целый день в увольнение в город. Боже ж ты мой, худые, голодные, ноги все в болячках, кровавых мозолях. На Юре вообще живого места нет. Вот я целый день их там, в гостинице, лечила и откармливала, а вечером обратно в часть отвела. И убыли мы с дочкой в Ленинград…
Письма сынок писал часто, или мне, или отцу, каждые две недели получали от него весточку по почте. Мы ему посылки отправляли и в Черняховск, а потом и в Псков. Это где-то в начале лета, в июне, их - Игоря, Юру и Рому - перевели служить в Псков. Они там в разных подразделениях служили, но в одной воинской части.
В ноябре я получила письмо с просьбой приехать к нему. Собралась и поехала. Оказалось, случилась такая история: он совершил ДТП, командир отобрал у него водительские права и порвал. Увольнительную ему не давали, ходила в штаб части добиваться увольнительной, и его отпустили на один день. Ночевала у родителей его друга-сослуживца. 26-го ноября он проводил меня на поезд, а 28-го их на аэродром и - в Чечню. То, что он и Юра Воронов там, я узнала не из письма сына, а от отчима Ромы Кузнецова. Он дальнобойщик и часто заезжал в Псков. Рома ему и сказал, что Игоря и Юру отправили на Кавказ.
Из Владикавказа от сына получили несколько писем, а потом - тишина. Новый год прошёл, но от Игоря нет вестей. На сердце всё тревожнее... Получилось так, что о гибели сына я узнала раньше официального извещения. По телевидению на одном из каналов была прямая линия с номером телефона, по которому родственники могли узнать о пропавших в Чечне. Я думала, может, в плен попал, и позвонила. Трубку взяла женщина. Я представилась, назвала номер войсковой части и паспортные данные сына. Число не помню, но это была пятница, в первом часу я позвонила. Голос в телефоне говорит: «Подождите…» Я чувствую, что собеседница уклоняется от прямого ответа и, слышу, спрашивает кого-то. Потом берёт трубку мужчина и вновь начинает меня расспрашивать. Я уже не выдерживаю и говорю: «Вы мне скажите правду, жив он, ранен, в плену...» И мужской голос мне сказал: «Ваш сын погиб…» Потом уже ничего не помню. Отец пошёл в военкомат, и ему дали документ…
Игорь погиб 15-го января в городе Грозном, когда шли бои за железнодорожный вокзал и ремонтное депо. Привезли его в Кириши 26-го января не в оцинкованном, а в обычном деревянном гробу. Гроб я попросила открыть, чтобы увидеть его и убедиться, что это мой родной сын, Игорь. Воинские почести от Министерства обороны - почётный караул, флаг, прощальный салют из автоматов - всё это было.
Похоронили сына на кладбище в Тальцах, в трёх километрах от Водогона. День был морозный, много снега.
Если бы у нас с мужем не было дочери, не знаю, как бы мы пережили это горе, но надо было жить и растить её.
Совпадение это или божий промысел, но ровно через семь лет, 15-го января, в день памяти Игоря, у нашей Ирины родилась дочь, наша любимая внучка Ариночка…
Муж мой, Анатолий Иванович, сейчас на инвалидности, в 2011-м ему ампутировали левую ногу, а до этого он перенёс несколько операций, на одной из которых у него остановилось сердце, но врачи спасли.
При встречах с родителями доармейских друзей Игоря и с другими знакомыми из бесед выяснялись подробности, что у многих ребят его прежнего круга судьба сложилась тоже трагически - кто в наркоманию ударился, кто в тюрьму попал, кто в каких-то бытовых драках и криминальных разборках погиб. Взять того же Захара, что был на проводах Игоря. В армию, он, оказывается, позже был призван, тоже воевал на Кавказе, в дальнейшем его гражданская жизнь круто не задалась, а теперь на СВО пропал без вести».
К рассказу матери истинного героя Северокавказской кампании (а именно так вполне справедливо называть достойного сына достойных родителей - Анатолия Ивановича и Валентины Александровны). Рядовой Игорь Пугач был представлен к ордену Мужества за подвиг, совершённый им ещё в одной из спецопераций на территории Чечни, предшествовавшей участию воина-десантника в штурме столицы самопровозглашённой мятежной Республики Ичкерия. Да, представление бойца к высокой награде было составлено командованием ещё прижизненно. В ходе последовавших ожесточённых боёв в «Сталинграде на Сунже» солдат получить заслуженный орден не успел.
Приказ о награждении был утверждён лишь 2 февраля 1995 года, что удивительно, в дату для истории нашей страны судьбоносную. К тому времени павший за Отечество, верный присяге воин, на одиннадцатый день после гибели, обрёл вечный покой на родине предков по материнской линии. Вечная ему память и слава!
А задержка полевой почты из мест боевых действий – дело обычное и вполне объяснимое. Иные письма находят адресата, когда автор посланий уже почил в вечность. Последнее отправление, из Грозного, датировано «1 января 1995 года». Родные Игоря Пугача часто перечитывают эти письма с военной службы и вспоминают, каким он был. Великая скорбь и незыблемая гордость за родного человека, честно и достойно исполнившего долг мужчины и защитника великой страны, в ту пору переживавшей один из трагических и драматических периодов своей истории… «Лихие девяностые» прошлого века не подлежат забвению. Война и контртеррористическая операция на Северном Кавказе - одна из важнейших страниц этой истории, пропустить которую при прочтении «повести временных лет» современной эпохи недопустимо.
Александр ФИЛИППОВ, Вадим КУЧЕРЕНКО
Фото и документы из архива семьи ПУГАЧ