Каково это – работать в скорой помощи? В таком месте, где каждый день – неизвестность и смены, одна за другой, не похожие на предыдущие, а время – самый главный враг... Погрузиться в профессию и понять её специфику помог сотрудник скорой помощи, фельдшер Илья Апульцев.
– Илья, почему именно эта сфера деятельности?
– С детства представлял себя врачом, желая помогать людям. Изучал в школе предметы химико-биологического профиля, но в выпускном классе решил всё-таки, что медицина – это не моё. И поступил в Санкт-Петербургское музыкальное училище имени М.П.Мусоргского. В этот момент на мой выбор повлияли родители, считая, что больше знают, что нужно для их ребенка. В итоге окончил Тихвинский медицинский колледж, филиал которого работает у нас в городе, и я тут с конца 2017 года.
– То есть планируешь остаться работать на скорой?
– В принципе, да. Фельдшер – это «универсальный солдат», в переводе с немецкого – «полевой врач». В нашей практике встречается всё: от простого насморка до инсультов, инфарктов и разных травм.
– Такие серьезные заболевания, как инфаркт и инсульт, как определяете?
– Они проявляются клинически, по ряду признаков. Для этого мы очень долго и учимся (улыбается). К тому же ранее я работал в приемном покое больницы санитаром.
– Как совмещал?
– Со смен и ночей – на лекции. Практика без теории не может жить, а теория без практики бесполезна.
– Туда тебя запросто взяли?
– Не сразу, конечно, благодаря моей настойчивости. Для меня была важна возможность увидеть всё своими глазами. Ведь одно дело, когда прочитал в учебнике по терапии или хирургии о каком-то заболевании и выучил его анамнез, и другое – когда видишь воочию. Разбуди меня ночью, я расскажу, как «Отче наш», схему лечения какого-нибудь заболевания. Врачи – это люди, которые, в первую очередь, по внутренним своим убеждениям и желаниям хотят помогать. А медицина – одна из профессий, затрагивающая, наверное, все ресурсы человеческого организма. И мне это как-то пришлось по душе. Наблюдение пациента до госпитализации и в динамике его лечения – очень интересно: заходит в больницу один человек, а после прохождения терапии уходит другой – с улыбкой, здоровый, довольный происходящим. Это дорогого стоит.
– А как обычно проходит смена?
– Приходишь, переодеваешься, надеваешь фонендоскоп, берешь с собой много ручек (ибо очень быстро заканчиваются), перепроверяешь аппаратуру и принимаешь смену. А еще есть у нас такая добрая традиция, когда кто-нибудь из нас готовит блины или что-то другое (в том числе и я) и приносит на работу, чтобы угостить коллег.
– Случалось ли, что было трудно справиться с эмоциями?
– Один раз. От переутомления рыдал на вызове навзрыд. Тогда работал на трех работах: на скорой, в поликлинике и в фильтр-боксе вечерами вел инфекционный прием. Приходил домой после 21 часа. И, видимо, психика просто не выдержала напряжения.
– Понятно. А из множества профессиональных ситуаций, лично для тебя, какая самая запоминающаяся?
– Это одна из моих первых смен на скорой. Помню, поехал осенью 2021 года (уже при официальном трудоустройстве) с очень опытным фельдшером на вызов к пациенту с болями в груди в Будогощское поселение. Приехали. Провели по стандарту осмотр. Сделали кардиограмму, которая показала страшные изменения по передней боковой стенке. Проконсультировались дистанционно с дежурным кардиологом. Тогда, помню, подумал о том, что у мужчины есть намек на разрыв миокарда, мое предположение и подтвердил кардиолог. То есть пациент был крайне тяжелым. По маршрутизации с сердечно-сосудистыми заболеваниями следует ехать в Тихвин, а с нарушениями функций головного мозга – в Волхов. И вот на полдороге в Тихвин возникла необходимость провести дефибрилляцию, ритм сердечный у пациента сбился. Мы очень вовремя начали и тромболитическую терапию, и обезболивание, и стабилизацию его состояния – то есть даже давление ему не поднимали, так как это – дополнительная нагрузка на стенки, которая ускоряет разрыв. Было сложно, но мы справились, довезли его. Дежурный кардиолог в Тихвине на нас смотрела, как на ангелов, потому что у него действительно был разрыв миокарда.
– Что кажется самым тяжелым в работе?
– Всё: от начала и до конца работы. Но всё же выделил бы – в любой ситуации сохранять в себе человека, который способен испытывать чувства к окружающим, – это самое главное. Цинизм, конечно, должен быть обязательно, иначе просто невозможно работать. Поскольку это, наверное, вариант профессиональной деформации, но именно с точки зрения защиты психики. Например, едешь на вызов, по краткому анамнезу понимаешь, что вроде бы ничего страшного, но про себя-то знаешь, что это может быть тем-то или тем-то. Перебираешь варианты и думаешь: «Так. Это заряжено, это здесь, это есть. Ну, всё, мы готовы спасать». Но тут важно не пропустить момент, когда переходишь грань. Сложно также быть самоотверженным на 100% и юридически грамотным – без этого никуда. Оставаться колоссально стрессоустойчивым порой также нелегко. Но мы быстро учимся.
– По поводу «подводных камней». Какие вещи в профессии тебе больше всего неприятны, которые, может быть, порой даже нервируют, раздражают?
– Когда, наверное, нас путают с частными учреждениями. Поэтому было бы нелишним напомнить населению, что мы – не платная больница, у которой скорая обслуживает и приезжает по щелчку пальцев, а государственная служба, которая оказывает помощь. Бывает, сидим на диспетчерстве, берешь трубку, а оттуда: «Машиночку вызвать можно? Диктую адрес». Бывает, что говорят с наездом: «Если вы не приедете, то я вас жалобой…» и всё остальное.
Поэтому начинаешь цитировать приказы Министерства здравоохранения по технике безопасности и зачитывать стандарты, по которым мы работаем. Фраза «Я не могу и не имею права сделать то, что вы хотите, если нет для этого показаний» всегда с нами. И самая главная наша задача – это правильно заполненная документация.
– Что для тебя представляется самым ценным и запоминающимся в профессии?
– Удовлетворение в своей работе на 100%. Когда понимаешь, что не просто так приходишь на работу. Например, когда отвоевываешь человека у смерти, делая всё, чтобы он получил возможность прожить ещё. То есть выполняешь всё, что в данном случае реально подействует. Это дорогого стоит: то, ради чего в принципе и выбрал эту профессию. Да, можно быть уставшим, с синяками под глазами, зато счастливым.
– Расскажи про свои увлечения.
– У меня первый юношеский разряд по плаванию – безумно нравилось заниматься у Людмилы Николаевны Борисовой, пытались отдать и на водное поло… Было и каратэ. Ещё я – фитнес-тренер, как и многие мои друзья по спорту, которые ушли в эту деятельность профессионально. Тренерскую деятельность совмещал с учебой, колледжем. Увлекался и гончарным ремеслом, в этой сфере моим наставником был педагог
Дворца творчества Борис Александрович Топчий. В 5 классе ходил на гитару.
Увидел, как на ней играет папа, был заворожен им. Играть учился тоже в ДДЮТ, у Ольги Владимировны Чигаревой. Получил однажды звание лауреата Международного конкурса и на этом успокоился. Потом занимался вокалом. Это было уже в МДЦ «Восход» у Людмилы Михайловны Басковой. Если подытожить, то в детстве преимущественно всё-таки увлекала музыка. Забавно, что по отдельности играть на гитаре и петь умею, а одновременно – нет.
– А сейчас есть какое-нибудь хобби?
– Ой, сейчас смотрю на гитару, настраиваю иногда. Ещё люблю литературу – в особенности Булгакова и Гоголя – такие мистические личности, завораживающие одной своей биографией, из-за которой хочется прочитать их произведения. Но свободного времени не так много.
– Одно время ты был «голосом радионовостей» ТРК «Кириши». Расскажи об этом.
– Однажды от педагога по вокалу узнал о возможности попробовать силы на киришском радио, и согласился. Такая работа представляла собой интересный экспромт. Этой деятельностью занимался меньше года. И каждый раз, когда кто-нибудь говорил мне про «прекрасный голос», сильно смущался и удивлялся. Позднее мы обсудили все с преподавательницей. Узнал, слышала ли, на что она ответила: «Ты не новости читаешь, а рассказываешь, какой у тебя приятный голос». Дикторские «фишки», конечно, появляются с опытом: знаешь, как войти в помещение и одним словом «здравствуйте» привлечь к себе внимание. Потом прибавилась основная работа. Совмещать её, учебу и дикторство не получилось. Но сделал вывод, что и в этой сфере тоже нужно самоотверженно любить свою работу.
Беседовала Лилия Воронова
Фото из альбома Ильи Апульцева
